Волчья верность - Страница 5

Впрочем, это непонимание не портило их отношений.

Танцевать первым придумал Шаграт. Он выклянчил у И’Слэха-старшего дгирмиш (архитектор понятия не имел о том, что магические предметы, изготовляемые в Лонгви, запрещены к распространению за пределами баронства), потребовал у Тира записать на кристаллы разную музыку и однажды, напившись пьян, исполнил для благодарной публики «Шампусик» – дикарский танец, сочетающий все элементы высшего пилотажа, максимальную скорость, минимальную высоту и «Полет шмеля» в качестве музыкального сопровождения.

Тир смотрел, как бешено вращается над самой землей болид Шаграта, и думал, что точно так же беспокойно ведет себя сейчас в гробу Николай Андреевич Римский-Корсаков.

В Саэти хватало и собственной хорошей музыки, но здесь действовал закон об авторском праве, а Тир предпочитал не нарушать законы. Купить лицензионные кристаллы можно было только в Лонгви, – а путь туда был ему заказан, – либо в Вотаншилле – за такие деньги, что лучше уж нарушать законы.

В общем, в придачу к земным мультфильмам, земным книжкам и земному кино Тир стал поставщиком земной музыки. Он рад был бы переложить часть своих обязанностей на плечи Казимира, который тоже обзавелся мнемографом, но, к сожалению, для того чтобы пользоваться этим устройством, требовалась особым образом тренированная память. Любой мог запечатлеть на мнемографе картинку, которую видел в этот же момент времени, любой мог записать музыку, которую слышал в данный момент, или текст, который сейчас читал. Но использовать мнемографы по назначению, то есть записывать на них воспоминания, умели только маги – их учили. И Тир – он никогда ничего не забывал, если не прилагал к этому специальных усилий.

Казимир тоже заинтересовался танцами. Правда, со своей, специфической точки зрения. Он взялся разрабатывать формальные упражнения для своих летающих пехотинцев. С легкой руки Шаграта Казимировых «Драконов» называли в гвардии исключительно «Дроздами», что провоцировало столкновения и взаимное непонимание. «Дрозды» выходили из стычек победителями, поскольку летать еще толком не умели, зато драться были выучены так, что зависть брала, но остальные пилоты запоминать название «Драконы» категорически отказывались.

Старогвардейцев, естественно, никто даже пальцем не трогал. Все-таки «Дрозды» – это вам не «Стальные», нос у них не дорос на лейб-гвардию кидаться.

Тир слушал, как Казимир излагает ему свои идеи, думал, что князь-то тоже идеалист, еще думал о том, что он мог бы, пожалуй, научить людей Казимира чувствовать себя в воздухе так же уверенно, как на земле…

А еще завидовал.

Он не в первый раз завидовал Казимиру, хотя чаще всего относился к нему с легкой снисходительностью. Но этой весной зависть стала привычной и естественной, такой же привычной и естественной, как восхищение боевым мастерством светлого князя. Дело в том, что «Дрозды» научились летать на скоростных болидах.

Летать на старых они никогда не умели, им и переучиваться не пришлось.

«Дрозды» получили новые машины сразу после старогвардейцев. Тир сам обратился к Эрику с просьбой об этом и настаивал на ее выполнении, рискуя навсегда лишиться императорского расположения. Он ругался, он ныл, он обижался, он угрожал, он шантажировал, и он своего добился. Теперь у группы Казимира были новые болиды, и очень скоро – пожалуй, уже в конце лета – «Дрозды» могли присоединиться к старогвардейцам в охоте за пилотами Акигардама.

А легат Старой Гвардии разрывался между столицей, гвардией и охотой на кертов. И ломал голову, пытаясь придумать, как же пересадить на скоростные болиды драгоценных императорских ветеранов, не потеряв при этом половину из них убитыми, а другую половину – искалеченными. Отчеты о переучивании кертских пилотов не внушали оптимизма. Бились керты. Даже на максимально возможных для них высотах и то бились – размазывались о землю раньше, чем привыкали по-новому рассчитывать время на маневр.

И вальденские гвардейцы тоже бились. Правда, пока обходилось без смертей и даже без ранений – Эрик ничего не приказывал, но отчетливо дал понять, что его гвардия стоит посмертных даров. Тиру не жалко было посмертных даров… то есть жалко, но не настолько, чтобы разочаровать своего императора, к тому же сейчас в гвардейском полку служило немало его собственных учеников. Он не понимал, как относиться теперь к словам Эрика, сказанным в начале их знакомства, о том, что посмертные дары – это отвратительно, но думать на эту тему было слишком опасно. Эрик противоречил сам себе, а Тир меньше всего хотел бы поймать хозяина на противоречии. И он не думал. Но ему хватило одного взгляда на то, что остается от врезавшегося в землю скоростного болида, чтобы понять: посмертные дары посмертными дарами, а вот нервы – это нервы, и они не железные.

Машины-то за что калечатся? За какие такие имперские идеи?

– Что ты предлагаешь? – спросил Эрик с легким раздражением. – Раз явился с претензией, значит, что-то уже придумал, так?

– Так точно, ваше величество. Нам нужны либо летные тренажеры с максимальным уровнем достоверности, либо генераторы защитных полей.

– Нет, – сказал Эрик.

– Это выйдет дешевле, чем ремонт новых болидов.

– Суслик, ты не забыл, что мы не ремонтируем новые болиды? Или ты думаешь, что я об этом не помню?

Нет, Тир не забыл и не надеялся, что Эрик забудет. Старогвардейцы сами поставляли вальденским ВВС достаточное количество скоростных болидов. Трофеи, взятые у кертов, после минимальной переделки годились на роль тренировочных машин. А поскольку керты производили свои болиды быстро и дешево, недостатка в трофеях Вальден не ощущал. На всю воздушную армию не хватит, а на гвардейский полк – запросто.